Ты действительно великий мастер игнорировать очевидные факты, если они тебя по какой-то причине не устраивают. (с) сэр Шурф Лонли-Локли
Название: Луна. Луна и он. Он. Он и луна. Луна. Луна и он. Он. Он и луна. Луна. Луна и он. Он. Он. P.S. Он.
Автор: Хон Нэкомата;
Бета: к сожалению, нету;
Фэндом: Ориджинал;
Рейтинг: PG;
Жанр: сенен-ай, романс, капелька ангста, сюжет отсутствует как таковой;
Состояние: закончено;
Предупреждение: повторы, немного градации, определения, в общем, попросту выражаясь: многа букаф. Скачки во времени;
От автора: 1) это писалось лично для меня. Так, как нравится именно мне. Критика допускается, но пропускается мимо ушей. Вернее, глаз.
2) если бы это был сонгфик, то на песню “You and Ice” группы Diorama.
Примечание: повторюсь, скачки во времени. Первая и двенадцатая главы в одни момент, остальные до, постскриптум после;
Размещение: с разрешения автора.
далее
Неяркий свет луны, застрявшей на шпиле громоотвода, оставлял четкие блики в комнате. Плед на кресле под ними казался изломанным листом железа, а приборы на столе как будто очутились в двойственном мире полутонов и одновременно резких контрастов.
Да, луна… Луна была вечным атрибутом их ночей. Неужели ночью над этим особняком никогда не собираются тучи? А новолуния?
Ах, да… Новолуние будет только через неделю. Алан еще слишком мало здесь находится, чтобы встретить рождение луны вместе с ним…
Луна и он. Тем вечером тоже было так. Алан, молодой фотограф, для своей работы захотел сделать несколько снимков древнего, мрачного, заброшенного особняка на окраине города. Тонким месяц только-только начал выделяться на черном небе, и вокруг практически ничего не было видно, но фотографа это не остановило.
Он снимал и снимал этот замок в почти незаметном свете луны, такой невообразимый, кажущийся нездешним, откуда-то из другого мира и времени. Впрочем, может, так оно и было. О замке ходило множество слухов… А Алан не мог остановиться, снимок за снимком, это место завораживало его, гипнотизировало, затягивало, будто это не строение, а омут…
- Это частная территория. Посторонним находиться тут запрещается, - раздался холодный голос за спиной молодого фотографа. Алан вздрогнул и обернулся…
Он… Он своими холодными пальцами аккуратно расстегивает три верхние пуговицы на рубашке Алана, аккуратно, даже нежно, стягивает ткань с плеча, аккуратно убирает с шеи волосы, медленно и аккуратно склоняется… Его ледяные прикосновения отзываются дрожью во всем теле юноши, шея и ключица фотографа покрываются гусиной кожей, и он задерживает дыхание, замирает, когда чувствует аккуратный укус. В ушах стучит, перед глазами пляшут красные круги, но не от потерянной крови, а от чего-то еще, чего-то непонятного Алану…
Он и луна… Тонкий серп неподвижно висел в небе, и он также неподвижно стоял под ним. И только волосы его, длинные и черные, но с двумя седыми прядями у висков, чуть колыхались под ветром. Алан чуть отступил назад. На него глядел высокий стройный юноша в наглухо застегнутом черном пальто. Его стальные глаза излучали еще больше холода, чем голос, и при виде этого бледного острого лица хотелось просто исчезнуть, провалиться под землю. К ядру, скажем. Там хотя бы тепло.
Луна… Она уже пошла на убыль. А Алан все не переставал удивляться этому месту, оторванному от внешнего мира, затерявшемуся во времени… Все здесь по-другому. И этот мрачный, готично обставленный зал с высоченными потолками уже привычно вызывал некоторую боязнь. И длинный стол из цельного дерева на массивных ножках, покрытый ослепительно белоснежной скатертью, навевал уныние. Даже стулья с высокими спинками давали почувствовать фотографу себя ничтожеством. Все в этом замке было слишком величественно, слишком торжественно и размеренно для привыкшего к быстрой и тесной жизни Алана.
Луна и он… Лунный свет серебрил его седые пряди и устраивал пляски в металлически-серых глазах. Он стоял неподвижно, его холодный взгляд застыл на лице Алана. Он говорил… Тем же равнодушно-мерным голосом, никак не меняя интонации, он говорил, что в наказание за нарушение Алан останется в особняке. Нет, днем он, конечно, может уходить, на работу, скажем. Ночью фотограф обязан быть тут. Пусть даже не пытается сбежать. Он найдет его и тут же убьет. А так…
- Ты нужен в качестве пищи, - произнес он и улыбнулся, хотя нет, скорее просто приподнял верхнюю губу, обнажая белые ровные зубы с ненормально длинными клыками.
Фотограф в ту же ночь оказался в особняке. Была ли это особая вампирья сила или же что-то еще, но Алан не мог сопротивляться. Разум и инстинкт самосохранения не подавали даже и голоса. И сейчас юноша стоял у дверей огромного зала, а он у стола поправлял красные розы в вазе.
- Меня зовут Алан, - первым нарушил это затянувшееся еще с улицы молчание фотограф.
- Меня Обсидант, - все тот же голос, так и не изменивший свою интонацию.
Он… Только Обсидант, холодный, как лед, и, как лед, молчаливый, вызывал хоть какую-то защищенность. Его стальные глаза, обрамленные длинными ресницами, излучали спокойствие и уверенность, и Алан, сидя даже за противоположным концом длинного стола, впитывал капли этой уверенности, когда тайком, как ему казалось, наблюдал за изящными и мерными движениями вампира.
Он и луна… Аккуратный укус, неслышные из-за стучащего сердца фотографа глотки. А потом он уходил. Просто уходил, оставляя Алана стоять посреди комнаты. Он уходил к окну во всю высоту стены и долго смотрел на луну. Свет ее, проникая сквозь оконную решетку, застыл на полу, и он оказывался как будто в клетке, и в эти мгновения от него тянуло еще большим холодом, большим отчуждением и закрытостью… И Алан также уходил. Просто уходил, оставляя его у окна. Он уходил к себе и ложился спать, стараясь сном отогнать это непонятное щемящее чувство в груди.
Луна… Каждый вечер в том самом громадном зале они ужинали. Сидя за длинным столом в одном конце, Алан ел и наблюдал за ним и его сводной сестрой Лайзой-Рубин, наполовину вампиром, наполовину человеком. Она сидела в центре стола. Рядом у ее ног лежала огромная рыжая борзая Ни, не оставляющая хозяйку ни на минуту, и это такое захватывающее зрелище – невысокая, тоненькая девушка в платье а-ля бэбидол и борзая примерно ей по плечо. Лайза пристально следила за манерами обоих, хотя, скорее, за манерами Алана, его манеры были на высоте. А Алан больше наблюдал за ним, за его аккуратными движениями, как изящно отрезал кусочек стейка, тщательно жевал его, запивал вином… И юноша не мог оторвать от него взгляд, так чарующе это было, что фотограф забывал о собственной тарелке.
- Алан, ешь! – доносилось до него строгое замечание Лайзы. И юноша послушно начинал есть, быстро и не задумываясь, все глядя на него. Его движения были аристократично идеальными и точными, и ничего лишнего, кроме разве что черного локона, обвязанного тонкой красной лентой, соскальзывающего с плеча и чуть не падающего в тарелку. И так забавно было видеть, как он убирал локон за плечо, а тот опять соскальзывал, и он уже чуть хмурил брови на этом обыкновенно застывшем лице…
В тот вечер было полнолуние, и снова ужин, и локон его также все норовил оказаться в тарелке.
- Обсидант, да сделай же со своей прядкой хоть что-нибудь! – не выдержала Лайза. – Каждый раз одно и то же. А ты, Алан, жуй медленно.
И Алан внимал замечанию девушки и все не мог оторвать взгляда от него.
- А зачем вампирам простая человеческая еда? – спросил тогда Алан, особо ни к кому не обращаясь, но скорее ожидая ответа от Лайзы. На его удивление ответил он:
- Видишь ли, нам, вампирам, тоже нужны белки, жиры, углеводы и прочее, чтобы тело наше не обветшало, - все тот же холодный голос.
- А… А разве в крови этого нет? – Алан посмотрел прямо на вампира.
Он же вместо ответа просто поднялся и ушел.
- Я что-то не то сказал? – испуганно произнес фотограф – в его ушах еще стоял звук отодвигающегося стула и мерных шагов.
- Ну… - вздохнула Лайза, опустив голову. - Кровь попадает вампирам в то место, где у вас, людей, находится душа.
- Что? Существование души научно не доказано, - несколько скептично отреагировал Алан.
- Ога, существование вампиров тоже, - хмыкнула Лайза. – А вообще, когда ты дышишь, ты не замечаешь воздуха. Ты понимаешь, что он есть, когда, как бы парадоксально это ни звучало, его нет.
- И…он ушел потому, что ему не хватает души?
- Нет, - девушка слабо улыбнулась, - он ушел, потому что терпеть не может подобные разговоры.
Луна и он… Алан пришел в его комнату, как делал это уже полмесяца. Он сидел в кресле и читал какую-то книгу. На его лице как всегда отсутствовало хоть какое-то выражение, и даже разговор за ужином это не изменил. А дальше все как обычно: три верхние пуговицы, дрожь, укус, после он отходил к окну. Теперь Алан должен был вернуться к себе, но в тот вечер он остался. Юноша стоял все там же, глядя в спину Обсиданта. Алан не чувствовал времени, ему казалось вечностью каждое мгновение, но и оторвать взгляд от неподвижной фигуры вампира было невозможно. Сердце фотографа замирало, он не понимал, что с ним, что заставляет все стоять и стоять и не отрывать взгляд от него… Разговор о душе и…что-то еще?
И Алан смотрел, и ему казалось, что клетка, с которой он сравнивал тень окна, имеет больше смысла, чем сначала казалось юноше. Нуждается ли он в душе? Может, он чувствует ее нехватку более остро, нежели остальные вампиры?
Наконец, он повернулся:
- Ты еще здесь, - констатировал он факт.
И Алан вздохнул и ушел, понимая, что все его домыслы – просто бред, а он всего лишь на всего терпеть не может подобные разговоры.
Он… Начинало темнеть. Чуть раньше, чем когда Алан только попал сюда. Дело клонилось к ноябрю. Лил дождь, завывал ветер. Алан сидел в своей комнате и при свете торшера разглядывал фотоальбом своих работ. Вдруг дверь открылась. Обсидант вошел, неся в руке расческу:
- Извини, ты не мог бы расчесать мне волосы?
Сердце Алана пропустило удар:
- Дда…конечно… - запинаясь от удивления, прошептал он.
Вампир сел на ковер у ног юноши, протянул расческу:
- Ты и кожу головы помассируй, хорошо? – он запрокинул голову и взглянул на фотографа. – Обычно это делала сестра, но сегодня ее не будет.
Алан смотрел на него, на его бледное и такое прекрасное лицо, на его стальные глаза, которые сегодня были с непонятной искоркой. Чувствовал, как горят его щеки…
Юноша медленно стянул ленту с его локона и начал расчесывать, пытаясь делать все с той же аккуратностью, как и он их ночами… И время куда-то подевалось, оно в этом особняке нечастый гость.
Алан нежно перебирал черные пряди, стараясь не причинить неудобств, иногда фотограф чуть склонялся над ним и видел, что он устремил свой взгляд куда-то сквозь стену. И казалось, что сталь в его глазах плавилась, они излучали тепло наслаждения и веселье…
Он… Снова вечер. Снова его комната. Алан увидел его опершимся о стол и скрестившим руки на груди. Его седые пряди чуть серебрились в свете убывающей луны, застрявшей на шпиле громоотвода. До ее рождения осталась еще неделя…
Снова три верхние пуговицы, снова сердце сбивается с ритма, снова укус… Снова он отходит к окну. Снова очередь Алана возвращаться к себе. Но уже во второй раз фотограф остался.
Обсидант стоял неподвижно, как и все эти дни. Алан иногда задумывался, что же он делает после того, как отходит от окна, правда, так и не ответил на свой вопрос. И снова это пришло на ум, когда юноша глядел ему в спину. А почему сам Алан до сих пор здесь, в комнате? Почему не ушел? Что заставило остаться? Что заставляет сейчас подойти к вампиру и сзади обнять его? Что заставляет прижиматься к нему все сильнее и сильнее? Алан не мог найти ответа, да и не искал его…
P.S.
Он… Ночь рождения луны. Его комната. Темнота. Алану не видно ничего, но фотограф знает, что он где-то рядом. Сейчас должен начаться их ежедневный, точнее, еженощный ритуал. Правда, сегодня не пуговицы, а молния.
Неожиданно – уж совершенно бесслышны были его шаги – он коснулся плеча юноши:
- В новолуние вампиры не пьют кровь. Традиция, - прошептал он на ухо Алану, продолжая расстегивать замок на его рубашке…
Автор: Хон Нэкомата;
Бета: к сожалению, нету;
Фэндом: Ориджинал;
Рейтинг: PG;
Жанр: сенен-ай, романс, капелька ангста, сюжет отсутствует как таковой;
Состояние: закончено;
Предупреждение: повторы, немного градации, определения, в общем, попросту выражаясь: многа букаф. Скачки во времени;
От автора: 1) это писалось лично для меня. Так, как нравится именно мне. Критика допускается, но пропускается мимо ушей. Вернее, глаз.
2) если бы это был сонгфик, то на песню “You and Ice” группы Diorama.
Примечание: повторюсь, скачки во времени. Первая и двенадцатая главы в одни момент, остальные до, постскриптум после;
Размещение: с разрешения автора.
далее
Неяркий свет луны, застрявшей на шпиле громоотвода, оставлял четкие блики в комнате. Плед на кресле под ними казался изломанным листом железа, а приборы на столе как будто очутились в двойственном мире полутонов и одновременно резких контрастов.
Да, луна… Луна была вечным атрибутом их ночей. Неужели ночью над этим особняком никогда не собираются тучи? А новолуния?
Ах, да… Новолуние будет только через неделю. Алан еще слишком мало здесь находится, чтобы встретить рождение луны вместе с ним…
* * *
Луна и он. Тем вечером тоже было так. Алан, молодой фотограф, для своей работы захотел сделать несколько снимков древнего, мрачного, заброшенного особняка на окраине города. Тонким месяц только-только начал выделяться на черном небе, и вокруг практически ничего не было видно, но фотографа это не остановило.
Он снимал и снимал этот замок в почти незаметном свете луны, такой невообразимый, кажущийся нездешним, откуда-то из другого мира и времени. Впрочем, может, так оно и было. О замке ходило множество слухов… А Алан не мог остановиться, снимок за снимком, это место завораживало его, гипнотизировало, затягивало, будто это не строение, а омут…
- Это частная территория. Посторонним находиться тут запрещается, - раздался холодный голос за спиной молодого фотографа. Алан вздрогнул и обернулся…
* * *
Он… Он своими холодными пальцами аккуратно расстегивает три верхние пуговицы на рубашке Алана, аккуратно, даже нежно, стягивает ткань с плеча, аккуратно убирает с шеи волосы, медленно и аккуратно склоняется… Его ледяные прикосновения отзываются дрожью во всем теле юноши, шея и ключица фотографа покрываются гусиной кожей, и он задерживает дыхание, замирает, когда чувствует аккуратный укус. В ушах стучит, перед глазами пляшут красные круги, но не от потерянной крови, а от чего-то еще, чего-то непонятного Алану…
* * *
Он и луна… Тонкий серп неподвижно висел в небе, и он также неподвижно стоял под ним. И только волосы его, длинные и черные, но с двумя седыми прядями у висков, чуть колыхались под ветром. Алан чуть отступил назад. На него глядел высокий стройный юноша в наглухо застегнутом черном пальто. Его стальные глаза излучали еще больше холода, чем голос, и при виде этого бледного острого лица хотелось просто исчезнуть, провалиться под землю. К ядру, скажем. Там хотя бы тепло.
* * *
Луна… Она уже пошла на убыль. А Алан все не переставал удивляться этому месту, оторванному от внешнего мира, затерявшемуся во времени… Все здесь по-другому. И этот мрачный, готично обставленный зал с высоченными потолками уже привычно вызывал некоторую боязнь. И длинный стол из цельного дерева на массивных ножках, покрытый ослепительно белоснежной скатертью, навевал уныние. Даже стулья с высокими спинками давали почувствовать фотографу себя ничтожеством. Все в этом замке было слишком величественно, слишком торжественно и размеренно для привыкшего к быстрой и тесной жизни Алана.
* * *
Луна и он… Лунный свет серебрил его седые пряди и устраивал пляски в металлически-серых глазах. Он стоял неподвижно, его холодный взгляд застыл на лице Алана. Он говорил… Тем же равнодушно-мерным голосом, никак не меняя интонации, он говорил, что в наказание за нарушение Алан останется в особняке. Нет, днем он, конечно, может уходить, на работу, скажем. Ночью фотограф обязан быть тут. Пусть даже не пытается сбежать. Он найдет его и тут же убьет. А так…
- Ты нужен в качестве пищи, - произнес он и улыбнулся, хотя нет, скорее просто приподнял верхнюю губу, обнажая белые ровные зубы с ненормально длинными клыками.
Фотограф в ту же ночь оказался в особняке. Была ли это особая вампирья сила или же что-то еще, но Алан не мог сопротивляться. Разум и инстинкт самосохранения не подавали даже и голоса. И сейчас юноша стоял у дверей огромного зала, а он у стола поправлял красные розы в вазе.
- Меня зовут Алан, - первым нарушил это затянувшееся еще с улицы молчание фотограф.
- Меня Обсидант, - все тот же голос, так и не изменивший свою интонацию.
* * *
Он… Только Обсидант, холодный, как лед, и, как лед, молчаливый, вызывал хоть какую-то защищенность. Его стальные глаза, обрамленные длинными ресницами, излучали спокойствие и уверенность, и Алан, сидя даже за противоположным концом длинного стола, впитывал капли этой уверенности, когда тайком, как ему казалось, наблюдал за изящными и мерными движениями вампира.
* * *
Он и луна… Аккуратный укус, неслышные из-за стучащего сердца фотографа глотки. А потом он уходил. Просто уходил, оставляя Алана стоять посреди комнаты. Он уходил к окну во всю высоту стены и долго смотрел на луну. Свет ее, проникая сквозь оконную решетку, застыл на полу, и он оказывался как будто в клетке, и в эти мгновения от него тянуло еще большим холодом, большим отчуждением и закрытостью… И Алан также уходил. Просто уходил, оставляя его у окна. Он уходил к себе и ложился спать, стараясь сном отогнать это непонятное щемящее чувство в груди.
* * *
Луна… Каждый вечер в том самом громадном зале они ужинали. Сидя за длинным столом в одном конце, Алан ел и наблюдал за ним и его сводной сестрой Лайзой-Рубин, наполовину вампиром, наполовину человеком. Она сидела в центре стола. Рядом у ее ног лежала огромная рыжая борзая Ни, не оставляющая хозяйку ни на минуту, и это такое захватывающее зрелище – невысокая, тоненькая девушка в платье а-ля бэбидол и борзая примерно ей по плечо. Лайза пристально следила за манерами обоих, хотя, скорее, за манерами Алана, его манеры были на высоте. А Алан больше наблюдал за ним, за его аккуратными движениями, как изящно отрезал кусочек стейка, тщательно жевал его, запивал вином… И юноша не мог оторвать от него взгляд, так чарующе это было, что фотограф забывал о собственной тарелке.
- Алан, ешь! – доносилось до него строгое замечание Лайзы. И юноша послушно начинал есть, быстро и не задумываясь, все глядя на него. Его движения были аристократично идеальными и точными, и ничего лишнего, кроме разве что черного локона, обвязанного тонкой красной лентой, соскальзывающего с плеча и чуть не падающего в тарелку. И так забавно было видеть, как он убирал локон за плечо, а тот опять соскальзывал, и он уже чуть хмурил брови на этом обыкновенно застывшем лице…
В тот вечер было полнолуние, и снова ужин, и локон его также все норовил оказаться в тарелке.
- Обсидант, да сделай же со своей прядкой хоть что-нибудь! – не выдержала Лайза. – Каждый раз одно и то же. А ты, Алан, жуй медленно.
И Алан внимал замечанию девушки и все не мог оторвать взгляда от него.
- А зачем вампирам простая человеческая еда? – спросил тогда Алан, особо ни к кому не обращаясь, но скорее ожидая ответа от Лайзы. На его удивление ответил он:
- Видишь ли, нам, вампирам, тоже нужны белки, жиры, углеводы и прочее, чтобы тело наше не обветшало, - все тот же холодный голос.
- А… А разве в крови этого нет? – Алан посмотрел прямо на вампира.
Он же вместо ответа просто поднялся и ушел.
- Я что-то не то сказал? – испуганно произнес фотограф – в его ушах еще стоял звук отодвигающегося стула и мерных шагов.
- Ну… - вздохнула Лайза, опустив голову. - Кровь попадает вампирам в то место, где у вас, людей, находится душа.
- Что? Существование души научно не доказано, - несколько скептично отреагировал Алан.
- Ога, существование вампиров тоже, - хмыкнула Лайза. – А вообще, когда ты дышишь, ты не замечаешь воздуха. Ты понимаешь, что он есть, когда, как бы парадоксально это ни звучало, его нет.
- И…он ушел потому, что ему не хватает души?
- Нет, - девушка слабо улыбнулась, - он ушел, потому что терпеть не может подобные разговоры.
* * *
Луна и он… Алан пришел в его комнату, как делал это уже полмесяца. Он сидел в кресле и читал какую-то книгу. На его лице как всегда отсутствовало хоть какое-то выражение, и даже разговор за ужином это не изменил. А дальше все как обычно: три верхние пуговицы, дрожь, укус, после он отходил к окну. Теперь Алан должен был вернуться к себе, но в тот вечер он остался. Юноша стоял все там же, глядя в спину Обсиданта. Алан не чувствовал времени, ему казалось вечностью каждое мгновение, но и оторвать взгляд от неподвижной фигуры вампира было невозможно. Сердце фотографа замирало, он не понимал, что с ним, что заставляет все стоять и стоять и не отрывать взгляд от него… Разговор о душе и…что-то еще?
И Алан смотрел, и ему казалось, что клетка, с которой он сравнивал тень окна, имеет больше смысла, чем сначала казалось юноше. Нуждается ли он в душе? Может, он чувствует ее нехватку более остро, нежели остальные вампиры?
Наконец, он повернулся:
- Ты еще здесь, - констатировал он факт.
И Алан вздохнул и ушел, понимая, что все его домыслы – просто бред, а он всего лишь на всего терпеть не может подобные разговоры.
* * *
Он… Начинало темнеть. Чуть раньше, чем когда Алан только попал сюда. Дело клонилось к ноябрю. Лил дождь, завывал ветер. Алан сидел в своей комнате и при свете торшера разглядывал фотоальбом своих работ. Вдруг дверь открылась. Обсидант вошел, неся в руке расческу:
- Извини, ты не мог бы расчесать мне волосы?
Сердце Алана пропустило удар:
- Дда…конечно… - запинаясь от удивления, прошептал он.
Вампир сел на ковер у ног юноши, протянул расческу:
- Ты и кожу головы помассируй, хорошо? – он запрокинул голову и взглянул на фотографа. – Обычно это делала сестра, но сегодня ее не будет.
Алан смотрел на него, на его бледное и такое прекрасное лицо, на его стальные глаза, которые сегодня были с непонятной искоркой. Чувствовал, как горят его щеки…
Юноша медленно стянул ленту с его локона и начал расчесывать, пытаясь делать все с той же аккуратностью, как и он их ночами… И время куда-то подевалось, оно в этом особняке нечастый гость.
Алан нежно перебирал черные пряди, стараясь не причинить неудобств, иногда фотограф чуть склонялся над ним и видел, что он устремил свой взгляд куда-то сквозь стену. И казалось, что сталь в его глазах плавилась, они излучали тепло наслаждения и веселье…
* * *
Он… Снова вечер. Снова его комната. Алан увидел его опершимся о стол и скрестившим руки на груди. Его седые пряди чуть серебрились в свете убывающей луны, застрявшей на шпиле громоотвода. До ее рождения осталась еще неделя…
Снова три верхние пуговицы, снова сердце сбивается с ритма, снова укус… Снова он отходит к окну. Снова очередь Алана возвращаться к себе. Но уже во второй раз фотограф остался.
Обсидант стоял неподвижно, как и все эти дни. Алан иногда задумывался, что же он делает после того, как отходит от окна, правда, так и не ответил на свой вопрос. И снова это пришло на ум, когда юноша глядел ему в спину. А почему сам Алан до сих пор здесь, в комнате? Почему не ушел? Что заставило остаться? Что заставляет сейчас подойти к вампиру и сзади обнять его? Что заставляет прижиматься к нему все сильнее и сильнее? Алан не мог найти ответа, да и не искал его…
P.S.
Он… Ночь рождения луны. Его комната. Темнота. Алану не видно ничего, но фотограф знает, что он где-то рядом. Сейчас должен начаться их ежедневный, точнее, еженощный ритуал. Правда, сегодня не пуговицы, а молния.
Неожиданно – уж совершенно бесслышны были его шаги – он коснулся плеча юноши:
- В новолуние вампиры не пьют кровь. Традиция, - прошептал он на ухо Алану, продолжая расстегивать замок на его рубашке…
@настроение: хорошее
@темы: т
-
-
27.08.2010 в 12:24-
-
28.08.2010 в 08:19*хихикнула* на самом деле приходится редактировать да редактировать. Ошибку за ошибкой пропускаю>_<
что плохо, на беОне я скрины выложила. так там ошибки не исправишь>_<
-
-
29.08.2010 в 14:58воть, это Обсидант. (говорить, какой отстойный рисунок не стоит, так как я все равно буду только кивать головой. Художественного образования нет, а также врожденный пространственно-воображальческий кретинизм. Что правая рука короче левой - вижу. в теории он ее чуть-чуть вытянул вперед. а еще глаза должны быть чуток уже)
-
-
29.08.2010 в 15:07-
-
29.08.2010 в 18:02